История о том, как из электроизмерительного прибора родилась электромузыка

13

Летом 1927 года в Германии открылась Международная музыкальная выставка. За три месяца во Франкфурте-на-Майне перебывали оркестры из Парижа и Барселоны, китайский симфонический ансамбль, венгерская филармония, голландские хоры и множество солистов, в том числе всемирно известных. Это была первая попытка показать в столь широком масштабе, какую роль в культурном богатстве народов играет музыкальное искусство. Вместе с Ирмой Яунзем, Ольгой Ковалевой, ансамблем народной музыки, пианистом Фейнбергом, московским консерваторским квартетом едет во Франкфурт в составе советской делегации и ленинградский физик Термен.

После концерта на музыкальной выставке Термена засыпают приглашениями. Дрезден, Нюрнберг, Гамбург, Берлин провожают его овациями и цветами. Восторженны отзывы слушателей «музыки воздуха», «музыки эфирных волн», «музыки сфер». Музыканты отмечают, что идея виртуоза не скована инертным материалом, «виртуоз затрагивает пространства». Непонятность, откуда идет звук, потрясает. Кто-то называет терменвокс «небесным» инструментом, кто-то — «сферофоном». Поражает тембр, од­новременно напоминающий и струнные, и духовые инструменты, и даже какой-то особенный человеческий голос, словно «выросший из далеких времен и пространств».

А одна попавшая в газеты суховатая фраза придает этой феерии восторгов строгость и вес факта: «Свободно из пространства вышедший звук представляет собой новое явление». Четкий отзыв убеждает сильнее стихотворных од, авторы которых даже впадают порою в мистический транс, поскольку принадлежит этот отзыв не только скрипачу и не просто физику — Альберту Эйнштейну.

Слава Термена легко пересекает границы. Вернувшись из зарубежной командировки, академик Иоффе свидетельствует в «Правде»: «Совершенно исключительный успех имели везде за границей выступления сотрудника Физико-технического института Л. С. Термена с радиомузыкой. В парижской Большой Опере за 35 лет не было такого наплыва и такого успеха».

Оказавшийся в одно время с Терменом в Париже писатель Ефим Зозуля так передавал свои впечатления от концерта: «…я узнал из трехколонных заголовков в газетах, что в Гранд-Опера будет демонстрироваться гениальное изобретение инженера Термена. Эпитет «гениальное» чередовался со словами «чудо природы». Парижские старожилы вряд ли припомнят случай, чтобы для кого бы то ни было и по какому бы ни было поводу отдавалась Гранд-Опера… Консерватизм этой Гранд-Опера, начиная с содержания опер, таков, что наш Большой театр можно считать резвым и молодым, почти юношеским учреждением. И вот эта самая Гранд-Опера отменяет оперу и отдает вечер какому-то Термену, советскому гражданину…

То, что я слышал в Гранд-Опера, незабываемо. Бывали моменты, когда весь огромный зал со всеми своими ярусами стихийно испускал возгласы изумления и восторга, и в общем гуле я слышал и свой голос, который так же стихийно вырывался из моей груди.

…Я слушал Термена как раз накануне отъезда из Парижа и почти всю дорогу, нанизываясь на стук вагонных колес, звучали в моих ушах отдельные напевы извлеченной человеком из воздуха величественной симфонии мира».

журнал «Наука и жизнь», 1967 г., № 12, автор статьи Лев Кокин.